— Назови меня так ещё раз и ничто уже не спасет тебя, — прошипел он прямо ему в лицо. Удовлетворившись страхом в глазах Илара, он потащил его за ошейник в сторону мастерской.

Внутри мастерской горел большой атанор, давая достаточно света, чтобы разглядеть, что Алек тоже не один. Он держал за руку маленького ребенка — тонкое бледное существо в рваной, не по размеру одежде и с шарфом на голове.

— Яйца Билайри! Алек! Уж не собираешься ли ты забрать с собой всё здешнее семейство, будь оно проклято?!

— Поверь мне. Я потом всё объясню.

"Ну да, нам обоим есть что сказать, тали".

Серегил отдал Алеку отмычку, кинжал и второй меч, затем развязал узел и вручил одежду, которую подобрал для него на чердаке. Алек стянул с себя свои лохмотья, и Серегил убедился, что кроме немногих ушибов, на нем больше не было ран. Из них двоих, с Алеком, кажется, обращались мягче, если не считать времени, проведенного в том подвале. Алек быстро оделся в новую одежду, сунул кинжал за голенище башмака, и сделав петлю, закинул на плечо пояс с мечом.

Пока Алек приводил себя в порядок, Серегил принялся сердито натягивать на Илара сброшенное Алеком тряпье, но замер, услышав сдавленные рыдания Илара. Полосы на его спине не были глубоки, но кровоточили и были разъедены солью. Каждое прикосновение к ним, должно быть, было адской мукой. Возле атанора стоял ковш с водой, и Серегил взял его, чтобы промыть раны, насколько это было возможно. Илар содрогался от боли, но терпел молча. Серегил осторожно перекинул тунику через голову Илара, стараясь по возможности не задевать ран, и вручил ему пару старых стоптанных башмаков Алека.

— Ну вот, а теперь показывай, где твой тайный ход?

Илар направился к одной из маленьких наковален возле кузнечного горна.

— Здесь. Внизу.

Серегил обхватил наковальню руками, и напрягся, пытаясь приподнять её. Она слегка наклонилась, и под плитой, на которой она была закреплена, показалась полоска темноты. Алек присоединился к нему, подтягивая наковальню с другой стороны. Вместе им удалось её сдвинуть с места, открыв входной люк. С нижней стороны на крышке люка было перекрестье деревянных досок с большим железным кольцом посередине. Узкая, обшитая древесиной шахта вела куда-то вниз, в темноту. С одной стороны её была прибита деревянная лестница.

— Я подслушал однажды, как илбан рассказывал о ней детям, — объяснил Илар. — Она спускается к туннелю, ведущему из дома на случай, если его захватят враги.

Серегил обернулся посмотреть, не найдётся ли тут что-нибудь полезное, но Алек уже держал собственный узелок.

— Мы готовы.

Ещё Алек соорудил из ткани петлю, наподобие той, в которой фермерши-северянки носят на спине маленьких детей, пока сами заняты работой в поле. Он усадил туда ребенка и показал Серегилу, что таким образом обе его руки остаются свободными. Мальчик прижался к его спине, облаченной в камзол, а тощие голые ножки свесились по бокам бедер Алека. Серегил вздохнул. С петлей или без, рано или поздно малыш станет для них обузой. Но по крайней мере он был тихоня, до сих пор не издал ни звука.

Серегил подтолкнул Илара к люку.

— Ты первый.

Тот, трясясь, слегка поклонился, затем ухватился за верхушку лестницы и медленно полез вниз, явно, страдая от боли при каждом движении. Несколько пятен свежей крови тут же проступили сквозь его тунику. Алек полез следующим, двигаясь так, будто ребенок совсем ничего не весил. Малыш даже не попытался захныкать, когда Алек начал спускаться вниз. Когда все скрылись, Серегил закинул за плечо меч, заткнул за пояс свой узелок, и ступил на лестницу. Ему потребовались обе руки и весь его вес, чтобы сдвинуть тяжелую крышку, и затем изловчиться пригнуть голову, чтобы не размозжить череп, когда та всей тяжестью опустилась на место. Он повис в кромешной темноте, уцепившись одной рукой за железное кольцо. Ногой нащупал лестницу и стал быстро спускаться, нашаривая ступеньки.

Шахта была очень глубокой. К тому времени как он увидел внизу проблеск света, он успел истыкать занозами обе руки. Илар вместе с остальными стоял на земле и держал свечу. Здесь было не намного больше места, чем в самой шахте, но позади виднелась массивная дубовая дверь.

— Тут заперто, — сказал Алек, дергая железную ручку над замочной скважиной.

— Дай-ка свою отмычку.

— Я уже пробовал. Ни с места.

Серегил протянул руку, и Алек, пожав плечами, дал ему металлическую булавку.

Опустившись на колени, Серегил исследовал внутренний механизм замка.

— Мудреный.

— Ты отрезал волосы, — заметил Алек, запустив пальцы в обкромсанные пряди волос на затылке Серегила.

От его прикосновения Серегила будто обдало жаром, но он сосредоточился на том, чем были заняты руки.

— Предположим, что я её всё же открою, куда она ведет?

— Я не знаю, — ответил Илар.

— Ублюдок! — прорычал Серегил, не прерывая занятия. — И почему я только тебя слушаю?

— Не потому ли, что я единственный ублюдок, который имеется в твоем распоряжении? — отозвался Илар с едва заметным проблеском былого самодовольства.

Пальцы Серегила судорожно стиснули отмычку.

— Посвети сюда.

— Что ж, она, должно быть, ведет куда-нибудь подальше от дома, — осторожно предположил Илар, когда Серегил снова занялся замком.

— Алек, я думаю, что тебе лучше оставить это существо. Хозяин Ихакобин не остановится ни перед чем, чтобы вернуть его.

— Заткнись!

Серегил резко обернулся.

— Не остановится ни перед чем, чтобы вернуть обратно что?

В эту самую минуту шахта донесла до них приглушенные звуки шагов и крики, что раздавались сверху, в мастерской. Серегил сделал последнее усилие, щелкнул замком, и дверь покачнулась, открывая то, что было похоже на обещанный ход.

Серегил отступил и насмешливо поклонился Илару.

— Только после вас.

Алек непонимающе глянул на обоих, проходя со свечой мимо. Когда все благополучно скрылись, Серегил вновь запер дверь и повернулся, чтобы последовать за Алеком. Едва он сделал это, свет упал на лоб ребенка, и на его раскосые серебристые глаза. Серегил схватил Алека за локоть.

— Вот это — то, что нужно Ихакобину, не так ли? Что это такое, черт возьми?

— Рекаро, — спокойно ответил Алек, высвобождая руку.

Отмычка выскользнула из пальцев Серегила.

— Это то, что я видел в том подвале, в комке грязи?

— Нет, то было первым, которое сделал илбан, — подал голос Илар.

— Ты был там? — спросил Алек, повернувшись и встав перед Серегилом в полный рост.

— Да. Потому что Илару очень захотелось, чтобы я посмотрел на тебя там, будь оно всё проклято! Но зачем ты тащишь его с собой?

— Ихакобин уже до смерти замучил первого, которого он создал, — сказал ему Алек, решительно сжимая лямки петли. — Если я оставлю его, он умрет! Такие дела.

Крики наверху становились всё громче.

— Мы берем его с собой, или я остаюсь, — отрезал Алек. — Я всё объясню позже. Нам надо поторопиться!

Серегил подобрал оброненную отмычку.

— Идем же, пока не обнаружили нашу лазейку.

Алек проскользнул мимо и пошел вслед за Иларом.

— Спасибо, тали.

"Пока не за что", — мрачно подумал Серегил, держа в одной руке меч и кинжал в другой.

Стены тайного хода были обшиты досками и выложены кирпичом. Вокруг — ни малейшего движения, кроме их теней, и ни единого звука, кроме шуршания башмаков да тяжелого дыхания Илара.

Серегил имел достаточно времени, чтобы изучить рекаро, пока они двигались вперед, по крайней мере со спины. Его тонкие ножки напоминали кости скелета, сверкающие белизной в неверном пламени свечи. Прядь волос выбилась из-под шарфа: она свисала гораздо ниже талии существа и отливала серебром.

"Что же ты такое, во имя Билайри?" — ломал он голову, вспоминая копошащуюся кучу грязи, на которую капала кровь Алека. Ничего хорошего из этого получиться не могло! Почему же Алек так настаивал на том, чтобы взять его с собой?

Конечно же, потому, что оно так похоже на ребенка. А ещё Алек видел, как первого замучили до смерти. Неудивительно, что он отказался оставлять этого. "Поверь мне", — были его слова. А ведь Алек никогда не давал повода не доверять ему. Илар был совсем другое дело, и Серегил не спускал с него глаз.